- Я не знаю, - после нескольких секунд молчания ответил хасс, - я, пытаясь обрести силу, чтобы более на меня не смотрели как на юродивого, затеял игры, которые, если я перестану контролировать их и следить за ними, переломают меня, так что это чувство – близость смерти – меня не оставляет ни на секунду. Помнится, Дхавал кичился своей силой и положением, возомнив себя вершиной пищевой цепочкой. Я и есть опасность, говаривал он, я тот, кто стучит в дверь и забирает жизнь, и чем всё кончилось? Он был слишком в себе уверен, но он и правда обладал силой, положением, властью, но всё вмиг оборвалось, – Иштар выдохнул, повернув голову к собеседнику, прежнее спокойствие разбилось, будто фарфоровая ваза, и хасс выглядел встревоженно, открывая свои страхи, подпитываемые гнетущим чувством слабости, - я пытаюсь обезопасить себя, однако каждый день может стать для меня последним, но ты прав, когда ты не знаешь, когда наступит смерть, ты находишь в себе силы бороться. Но если бы мой жизненный срок был бы отмерен и задан – всего лишь месяц, я бы… - хасс улыбнулся, - совершил бы что-то яркое, запоминающееся, что-то, что вписало бы моё имя в летопись истории и непременно бы забрало мою жизнь. Ожидание утомительно, лучше обратиться яркой вспышкой и перекроить ход событий.
- Например, принять условия Яростного пламени и погрузить город в хаос?
Хасс неопределённо пожал плечами. Сначала он хотел ответить однозначным отказом и сопроводить ответ возмущением - как мог Виктор так о нём подумать, однако второй мыслью стало осознание, что врач, пожалуй, знает его слишком хорошо.
- Я не разделяю ни их идей, ни методов, нет, я бы, пожалуй, избрал свой собственный путь.

Из эпизода - Запретный плод.